Насколько я понимаю, для коллекционеров выпускались как полные наборы (16эт. + кабинетка + гросс + лента) , так и наборы в обрезанном виде, содержащие в себе только 16 этикеток. Так вот тому товарищу, которому достался такой набор пришлось где то отдельно добывать недостающее. Выменял или выкупил такие вот лаковые, что же теперь.

Вы так больше не, эээ, шутите Чуть голову не сломал.

Великолепный гросс этого набора выполнен художником Н.Гришиным.

График, иллюстратор, член Союза художников СССР.

Родился 8 декабря 1921 г. в деревне Крюковка Тульской губернии.

Учился на искусствоведческом факультете Института философии, литературы и истории (1940-1941).

С началом войны, в армию его не взяли (зрение плохое), он работал на военном заводе. В 1945-м поступил на третий курс и в 1949 году закончил графический факультет Суриковского училища (института).

Приобрёл известность как литератор и блестящий книжный график, мастер журнального рисунка. Он был неоднократным призёром и дипломированным участником отечественных и зарубежных выставок. Иллюстрация книг была его официальной "визитной карточкой", ответом на социальный заказ. Вот только своих акварелей, с их дневниковой интимностью, Н. Гришин никогда не выставлял и даже не показывал коллегам. А именно они по масштабу таланта и самобытности проявления составляют наибольшую ценность его наследия. Общительный, остроумный, обаятельный человек иллюстрировал писателей, которых любил: Льва Толстого, Флобера, Киплинга, Дюма. Но наибольшую известность получили издания популярных фантастов: Ивана Ефремова, Станислава Лема, братьев Стругацких, Г. Уэллса оформленные художником.

Автор рисунков для журналов «Огонёк», «Вокруг света», «Знание – сила» и др.

Ни в полёте фантазии, ни в качестве или технике исполнения у Гришина в 50-60-е годы прошлого века, кажется, не было равных среди графиков. Гришин не писал ни пышных особняков, ни пёстрых декоративных тканей или дорогих изысканных вещей, что нередко приковывают внимание живописцев. На полке у рабочего стола мастера в пробирке хранился «песок Сахары», в фарфоровой баночке — осколок мрамора с надписью «Коринф», рядом — коралл, привезённый с Красного моря. Свои акварельные элегии художник создавал не сюжетным, логическим ходом, а так называемым «вторым смыслом». В глубь его работ можно идти и идти, ибо живописное решение достигается всей музыкой, организацией произведения и ещё тем таинственным, из чего, в конечном счёте, в нас, зрителях, рождается образ автора. Вот, наверное, почему за акварелями Гришина, такими ясными по форме, почти всегда ощущается нечто большее. Во всех этих дворах, тупиках, окнах, стогах, «зелёных пейзажах», натюрмортах с любимыми художником рыбами видится начало КОСМОСА, бесконечность, загадочность, неисчерпаемость мира.

Космос жил, рос, захватывая душу художника. Проникновение мастера в миры странные, ни на что не похожие, привлекло внимание не только читателей — любителей фантастики. "Феноменом Гришина" заинтересовались сотрудники ведомства, расположенного на Лубянской площади тогда оно ещё носило имя Дзержинского. Художника пригласили на Лубянку и спросили, от кого он получает сведения о секретных разработках в области ракетной техники. Гришин пожал плечами подобные разработки его никогда не интересовали, знакомых в засекреченных организациях у него нет. Да, иллюстрации, что лежат на столе, сделаны им, но всё это лишь плод фантазии. Не поверили. Посоветовали подумать, вспомнить. Подозрительные же иллюстрации, лежавшие на столе как вещественное доказательство, предложили "исправить".

А с Николаем Гришиным после "гагаринской" композиции случилось вот что: он почти перестал иллюстрировать научно-фантастические произведения. Похоже, художник заплатил за свой провидческий дар некую цену...

Николай Ильич блестяще владел всеми секретами классического акварельного письма. Ночной город с редкими светящимися окнами, утренние туманы Подмосковья, столетние дубовые ворота в жаркий полдень — всё это он считал сугубо личными впечатлениями и игнорировал пошлую, коньюктурную "картинность". Композиции городских сюжетов часто выстроены фрагментарно, однако их кажущаяся этюдность обманчива. В них всегда есть элемент недосказанности. Создать композицию, где мысль завершена, где всё сказано, значило бы разрушить обаяние интимного мира случайности, а оно и составляет внутреннее содержание работ автора.

Его работы экспонировались на международных выставках книги в Лондоне (1955), Брно (1964), Лейпциге (1965).

Творчество Николая Гришина пришлось на сложные 60-70-е годы, поэтому, казалось бы, должно было отразить основные художественные направления эпохи: официальное искусство, "суровый стиль" молодых реформаторов или же нарождающийся нонконформизм. Если кто-либо не вписывался в эти определения, его считали несовременным. В их число попал и Николай Гришин.

С 1970-х годов использовал псевдоним Г. Колин.

Его жена вспоминает: "...Колю упрекали за то, что он не идёт в ногу со временем. Он, перефразируя Оскара Уайльда, отшучивался: "Современным быть опасно — можно выйти из моды". И он был несовременным. Он как бы со стороны наблюдал за общественно-политическими и художественными баталиями, замыкался в своём уютном домашнем мире, куда никого не пускал.

Скончался 29 октября 1985 году в Москве.

После смерти художника его лучшие работы пополнили коллекции Третьяковской галереи, ГМИИ имени Пушкина и других музеев.

Статья конечно ужасная, правдива на 50%, но другой пока нет.

Отредактировано Майкл (2020-03-23 09:48:27)